В кризис банкротство оказалось самым востребованным форматом для очистки бизнеса перед покупкой

В кризис банкротство оказалось самым востребованным форматом для очистки бизнеса перед покупкой. Оно лучше, чем due dilligence, выявляет скрытые проблемы. Даже действующие предприятия покупатели предпочитают банкротить перед сделкой.

Специалисты по банкротствам отмечают, что в последнее время эта процедура активно используется участниками рынка M&A не только как вынужденная мера, но и как удобный формат для проведения сделок слияния и поглощения, позволяющий покупателю гарантированно получить актив без обременений. При этом контролируемая банкротная процедура проводится даже в тех случаях, когда бизнес сохраняет платежеспособность, просто на всякий случай, чтобы застраховаться от скрытых долгов, утаенных обременений и корпоративных конфликтов, нередких в условиях кризиса. По мнению экспертов, банкротство стало сегодня самым востребованным инструментом для покупки бизнеса.
В ходе обычных сделок M&A, когда продается и покупается нормально работающий бизнес, покупатель проводит дью–диллидженс фирмы–покупки, проверяя ее на предмет всевозможных рисков. Но в условиях кризиса, когда многие компании вынуждены продаваться из–за финансовых трудностей, владельцы нередко стараются получше спрятать скелеты в шкафу и заработать на продаже больше. После сделки могут появиться неучтенные долги (например, не отраженные в балансе векселя), долгосрочные договоры аренды помещений с нерыночными ставками и т. д. В процедуре банкротства, если она подконтрольна продавцу (и, как следствие, контроль над ней может быть продан покупателю вместе с акциями компании), арбитражный управляющий имеет право оспорить все сомнительные сделки.
Кроме того, все обязательства продаваемого бизнеса будут учтены в реестре кредиторов: после завершения процедуры банкротства все старые долги и обременения ликвидируются вместе с юрлицом и уже не будут беспокоить владельца актива.
"Классическим примером такой сделки можно назвать банкротство ООО "Лахденпохский фанерный комбинат Бумэкс", — рассказывает один из банкиров. — Там пришел инвестор, который в конце 2016 года выкупил у всех банков залоговые требования, после чего провел торги, как ему надо, и закрыл процедуру".
Вероятно, одной из последних покупок бизнеса посредством процедуры банкротства стала покупка структурами миллиардера Андрея Исаева племзавода "Мыслинский" в Ленобласти. Чуть ранее молочный холдинг "Терра нова", принадлежащий этому же миллиардеру, таким же образом приобрел обанкротившийся племзавод "Светлана" в Волховском районе.
Тогда же закрыл сделку по покупке у Алексея Антипова и Алексея Шмаргуненко 50% акций их розария "Новая Голландия" совладелец группы "585" Антон Петров. Параллельно, по версиям участников рынка, покупатель договорился с банками–кредиторами розария о выкупе у них прав требований с дисконтом.
В начале 2016 года владелец ГК "Соломон" Мусса Экзеков купил права требования и акции АО "МОРО" — оператора овощебаз в порту Петербурга и в Гатчине. В результате он стал крупнейшим оператором овощных складов в Петербурге, договорившись о выкупе с дисконтом всех долгов, кроме банка "Глобэкс".
Правда, сам бизнесмен признается, что предпочел бы покупать компании без суда. "Даже самая прозрачная процедура банкротства не выявит все скелеты в шкафу, — говорит бизнесмен. — На мой взгляд, хороший дью–диллидженс гораздо предпочтительнее, чем банкротство". Хотя, признает бизнесмен, в условиях кризиса нельзя исключать ситуации, когда без банкротства покупаемой компании не обойтись.

Недружественные M&A

Далеко не всегда такие сделки происходят по обоюдному согласию с продавцом. Иногда инициатором их становится и крупный кредитор. Например, в начале прошлого года структура совладельца Императорского фарфорового завода Николая Гордеева — ООО "Биоресурс" скупило долги семи обанкротившихся рыбоводческих заводов по всему Северо–Западу и теперь строит на их основе крупнейшего в стране производителя товарного лосося.
Не менее популярна процедура банкротства для улаживания противоречий между партнерами, продающими бизнес. По словам одного из активных участников рынка M&A, часто бывает, что один участник конфликта на всякий случай не отзывает заявление из УБЭП, а другой на всякий случай не исполняет своего обязательства — и в итоге оба в проигрыше. "В банкротстве все понятно, — говорит другой бизнесмен, — сколько стоит решение в какой инстанции, сроки каждого этапа".
Одним из самых громких споров, улаженных в ходе банкротства, был раздел стройкорпорации "Элис" Вадима Штерцера и Алексея Брындикова. Там первую скрипку сыграл Сбербанк, который продал свой кредит на 2 млрд рублей инвестору (Андрею Березину, который перепродал его семье Владимира Голубева).
Один из последних случаев — продажа автоцентра "Роттерманн–Рус" на Московском шоссе с конкурсных торгов. Это банкротство увенчало длительный корпоративный конфликт между совладельцами компании Александром Жуковым и Виктором Коваленко. Конфликт шел с 2009 года, стороны по–разному воздействовали друг на друга. В итоге весной 2016 года автоцентр, до кризиса стоивший 450 млн рублей, купили бизнесмены из Ленобласти (ООО "Капитал инвест") за 70 млн.

Упаковка актива

Еще один вариант "M&A через банкротство", который называют участники юридического рынка, — банкротство кредитором должника в интересах заранее найденного инвестора. По их мнению, в качестве примера такого кейса можно рассматривать банкротство группы "Щебсервис" Дмитрия Ващинкина. Компания владела гранитным карьером в Волосовском районе Ленобласти, который в силу сезонности бизнеса полгода генерировал прибыль, а полгода — убытки. В сезон компания гасила все долги с пенями и процентами, а вне сезона копила просрочки.
После изменения закона о банкротстве Сбербанк, получивший право банкротить должников без суда, ввел в компании процедуру наблюдения. Затем он уступил свой долг интересанту — асфальтобетонному заводу "Магистраль", входящему в группу "Техностром" Александра Цапко. У "Магистрали" как раз на тот момент закончилась лицензия на разработку своего карьера, полагает источник, и ему срочно требовалась замена.
"Можно сказать, что смена владельца проходила по–взрослому, с силовым заходом на объект", — рассказывает осведомленный участник этой истории. Теперь юристы должника уверяют, что банк изначально действовал в интересах будущего покупателя, который впоследствии выкупил у банка весь долг "Щебсервиса" на сумму 426 млн рублей. Впрочем, эксперты говорят о том, что банкротство — сильнодействующее средство и в некризисное время злоупотреблять им не следует: репутационный ущерб может свести его преимущества на нет.
Примеры цессий, когда в банкротство приходит инвестор и все разруливает, есть. Но таких случаев, когда банкротство сознательно включалось в структуру сделки M&A, я не знаю. Если мы видим такой настрой у должника, мы стараемся ему сделку разрушить либо сделать так, чтобы мы сами вошли в периметр основной сделки, то есть инвестор выкупил наше право требования вместе с акциями компании–должника. Потому что банку банкротство невыгодно. Оно предполагает долговременное выключение долга из бизнеса, остановку начисления процентов. Получается такой косвенный дисконт.
Татьяна Грушко
заместитель начальника управления по работе с проблемными активами СЗБ Сбербанка
Обычно в банкротство скатываются корпоративные конфликты. У нас в стране люди не умеют нормально делать бизнес вместе. Обязательно рассорятся и все поломают. Все эти демократические инструменты, которые применяются европейцами и американцами — советы директоров, дью–дил и тому подобное, — неприменимы у нас. На дью–диле продавец все не покажет, страшно пускать к себе чужака. А если покажет — покупатель не поверит. Банкротство в этой ситуации действительно является самой понятной и прозрачной процедурой.
Александр Вознесенский
председатель совета директоров ГК "Севкабель"
Мы за последние полгода провели 10 сделок по покупке бизнеса и ни одной компании не уронили в банкротство. Потому что нам это невыгодно: каждая купленная нами компания имеет портфель заказов, деловую репутацию, которая тоже стоит денег. Ситуация, о которой вы говорите, характерна для сделок с компаниями, в которых самое ценное — это находящийся на балансе объект недвижимости или производственный комплекс. Там и правда бывают подводные камни, которые лучше обнаружить до сделки — даже если это сопряжено с банкротством юрлица–оболочки.
Грант Агасьян
генеральный директор ПАО "ГИТ"
Я не сомневаюсь, что такие примеры есть, но не представляю себе нормального собственника бизнеса, который бы обанкротил свое детище перед продажей. Как бы он потом ни рассказывал знакомым, что это просто так была построена сделка, для всех он все равно останется человеком, который обанкротился. Говорить о том, что сделка через банкротство — это нормально, все равно что говорить, будто нормально употреблять в пищу мясо животного, умершего от старости. В голодные дни и не такое едят, но это не норма.
Егор Носков
управляющий партнер "Дювернуа Лигал"