Блокада. Выставка "Тихие голоса" в Сontemporary art

Сontemporary art с самого своего появления жил утопией совпадения с современностью, рискуя деградировать в плоскую институциональную игру в злободневность. Выпасть из истории и порвать с традицией ему не удается, зато мало что может до такой степени наскучить банальностью и невыразительностью. В поисках выхода из ситуации современное искусство стало черпать материал из истории и даже равняться на старых мастеров.

Выставка "Тихие голоса" — одна из самых удачных попыток вернуть искусству его связь с памятью. Это проект о блокаде — теме более чем сложной. Не то чтобы сегодня есть единогласие в том, как хранить память о 900–дневной осаде. Героическая версия обороны Ленинграда не оспаривается, но ее насаждение чревато пропагандистским ура–патриотизмом. Жестокая правда о том, что творилось в городе, где некоторые жители утратили человеческое достоинство, — другая крайность. Сегодня историки, музейные работники, писатели и режиссеры ищут здравое отношение к блокадному прошлому, учитывающее все обстоятельства происходившего во время осады. Возможно, скоро у нас построят современный музей обороны Ленинграда, не уступающий даже знаменитому Еврейскому музею Либескинда в Берлине. "Тихие голоса" — преддверие нового понимания блокады. Это открытый и взвешенный разговор о ней без броских лозунгов, напускного энтузиазма и великорусского бахвальства.

Художники возвращают нас к опыту катастрофы и к опыту мужества, говоря от имени простого человека. Авоськи, которые всегда носили в кармане в надежде получить что–то сверх пайка, фразы, выхваченные из разговоров в бесконечных очередях и любую тему сводящие к еде, чудом уцелевшие дневники блокадников, бракованная фотопленка, где накладывающиеся друг на друга кадры говорят больше, чем снимок в газетной передовице… На этой выставке современное искусство отказалось от эстетской тарабарщины и наконец нашло интонацию и язык для того, чтобы человеческий опыт предстал перед нами в своей непосредственности. Что особенно значимо, это очень ленинградский проект: для петербургских художников блокада — часть семейной истории и тот редкий опыт, который исключает равнодушие.