Лев Лурье. "Град обреченный. Путеводитель по Петербургу перед революцией". "БХВ–Петербург", 2017
Книга Льва Лурье — краткое и вместе с тем емкое изложение двух экскурсионных маршрутов: по Адмиралтейской части (от Летнего сада до Дворцовой площади) и по тому куску "золотого треугольника", как это называют специалисты по недвижимости, что расположен между Мойкой и Невским проспектом — с вылазками в квартал Александринского театра. Что за дома, кому принадлежали, кто там служил, квартировал, занимался торговлей и прочим бизнесом и разнообразно развлекался.
Много всевозможной цифири: "Цены предметов офицерского обмундирования были приблизительно такие: кивер, нагрудный знак и шашка — по 20 рублей. К счастью, их надо было заводить один раз на всю жизнь. Обновлять постоянно приходилось мундиры, сюртуки и пальто. Высокие сапоги стоили 20–25 рублей, ботинки — 12 рублей, шаровары и длинные штаны круглым счетом — 12–15 рублей, эполеты — 6 рублей, фуражка, пара погон, шарф, портупея, пара белых замшевых или коричневых перчаток — приблизительно по 3 рубля". Жизнь, если верить автору, в дореволюционном Петербурге была когда веселая, когда не очень, но неизменно нескучная, и довольно убедительно Л. Я. Лурье доказывает, показывает, что ничем, кроме революции, она закончиться не могла.
Читайте также:
Авторская колонка
Революция как актив
Лев Данилкин. "Ленин. Пантократор солнечных пылинок". "Молодая гвардия", 2017
Влиятельнейший литературный критик нулевых, главный автор тогдашней "Афиши", Лев Александрович Данилкин в последние годы чаще выступает как биограф: много шуму наделало исполненное им 10 лет назад жизнеописание Александра Проханова "Человек с яйцом", а биография Юрия Гагарина, выпущенная к 50–летию полета человека в космос, — так и вовсе одна из лучших книг в этом жанре из вышедших за несколько десятков лет. Жизнеописание В. И. Ленина — органическое завершение этого стихийно сложившегося биографического триптиха, посвященного "советскому проекту".
Выстроена книга как травелог: каждая глава — описание места пребывания вождя с подробным, задокументированным, но при этом ничуть не занудным изложением подробностей пребывания в этом самом месте.
При этом видно, что автор маршруты ленинской жизни проходил не только и не столько в библиотеке: перед нами живые репортажи с мест событий вековой с лишним давности: вот вам до сих пор функционирующие европейские пивные, где варганили "Искру", а вот изба в Шушенском, где были счастливы молодые Крупская и Ульянов.
Нимало не заискивая перед нынешним читателем, биограф смотрит на Ленина глазами человека 2017 года, и словечки вроде "хипстер", "майдан", "краудфандинговый проект" смотрятся в тексте более чем органично.
Данилкин, при всей своей фирменной иронии, ничуть не скрывает симпатии к герою и даже немного, как сказали бы наркоторговцы, "торчит на своем товаре", но даже если ваше отношение к человеку, который "на высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы", диаметрально противоположно данилкинскому, удовольствие от текста гарантировано. Так те, кто терпеть не может Петра I и его выходки, восторженно глядят на памятник работы Фальконе, наслаждаясь тем, как это сделано.
"Семнадцать о семнадцатом: сборник рассказов". Издательство "Э", 2017
"Дюжина слов об Октябре: сборник рассказов". Издательство "Э", 2017
К юбилею революции издательская группа "Эксмо–АСТ" выпустила два сборника короткой прозы современных русских писателей, так или иначе рефлексирующих на темы революции и всего, что с ней связано. Понятно, что можно было бы сделать антологию "1917 русских писателей о 1917–м" и она не показалась бы исчерпывающей, понятно, что нельзя объять необъятное, но все–таки жаль, что среди тех, кого в этой книге нет, — Быков, Кантор, Прилепин, Шаргунов, Юзефович, которым при всем несходстве их поэтик и литературного и житейского поведения есть что сказать о русской революции. При этом известные прозаики, все же давшие сюда тексты: Пелевин, Славникова, Рубина и др., отделались произведениями, неоднократно выходившими и в общем известными.
Жаль также, что издатели решили обойтись без справок об авторах, ведь кто–то из них на слуху, а кто–то широкой публике и вовсе незнаком. Нет здесь и предисловий–послесловий, где разъяснялась бы идея и концепция каждого тома: почему этот текст открывает книгу, а тот — завершает? Да нипочему, товарищи, читайте что дают. В книгах этих есть вещи отличные, есть обыкновенные, но все без исключения тексты здесь достойные, добросовестно исполняющие условия контракта с читателем. Если же говорить о том, что понравилось более всего, то это очерк (никакой не рассказ, заметьте) Василия Авченко о жизни и творчестве поэта Арсения Несмелова, чьи стихи странным образом продолжают жить и сегодня. Это как раз тот случай, когда просто честно и внятно изложенные факты чьей–то биографии "вставляют" больше, чем выдуманные истории о выдуманных людях. Как говорится, Бог не фраер, а мастер сюжета.
Михаил Зыгарь. "Империя должна умереть: История русских революций в лицах. 1900–1917". "Альпина Паблишер", 2017
В журналистике Михаил Зыгарь почти два десятка лет, выпустил с коллегами книгу о "Газпроме", переведенную на два десятка языков, был главным редактором "Дождя", но по–настоящему прославился 2 года назад, когда вышла его книга "Вся кремлевская рать" про то, как у них там, наверху, оказывается, все устроено. Когда читаешь "Империю", которая, оказывается, должна умереть (почему должна? Кому, спрашивается, должна?), не покидает ощущение, что автор так и не попрощался с персонажами книги про рать и пытается договорить то, что не договорил тогда. Девятьсот с лишним страниц, одна только библиография — больше пятидесяти.
Летопись жизни столетней давности. Толстой, Блок, Мережковский, Гиппиус, Ленин, Троцкий (на фото), Дягилев со своими любовниками, Матильда, натурально, с великими князьями — и тут же в сносках Pussy Riot, дело ЮКОСа, Чубайс, Путин, Навальный, администрация президента. Ходорковский — это новый Савва Морозов? Ну где имение и где наводнение? Вся эта огромная работа немалого количества людей, которым Михаил Зыгарь говорит слова признательности в предисловии, она была проделана для чего? Чтобы произнести в финале глубокомысленное: "1917 год — это родовая травма российского общества… Опыт Гражданской войны и последующего террора заставляет новые поколения россиян вновь и вновь задавать себе вопрос: не пора ли уезжать? Не будет ли потом слишком поздно?.." История оказывается служанкой даже не идеологии, а напыщенной поверхностной публицистики.
Впрочем, летопись революционных и предреволюционных событий смонтирована логично и профессионально, а примечания и послесловия можно (и, вероятно, нужно) не читать.
