Дозированная реакция с задержкой: что тормозит развитие резонансных дел

 

В быстроменяющемся мире все более важным выглядит умение быстро и точно отвечать на вызовы. И в бизнесе, и в политике. А у нас публичные фигуры и даже целые суперсерьезные специализированные подразделения запаздывают с реакцией.
Алексей Навальный обвинил Виктора Золотова в коррупции 24 августа, генерал ответил 11 сентября. Ждал, пока парадный мундир вернут из химчистки? Ну хорошо, начальнику Росгвардии по долгу службы приходится согласовывать публичные заявления, даже если они адресованы одному частному лицу, имя которого в официальном новостном пространстве практически никогда не упоминается.
Но вот Тереза Мэй назвала фамилии двух граждан России, которые, по версии английской стороны, отравили Скрипалей, 5 сентября. Только через неделю наши доблестные спецслужбы их вычислили и доложили президенту страны, который вынужден был первым публично объявить, что они наконец обнаружены, хотя и ни при чем.
Представить себе невозможно, чтобы обученные сотрудники неделю искали двух человек, про которых известна дата вылета из России в Великобританию и дата возвращения. Предположим, англичанам лень проверять их огромные анкеты, но при пересечении российской границы обязателен заграничный паспорт, анкета которого заполняется со всеми адресами, явками и телефонами. Ее–то уж точно серьезно проверяют. Но вот уже найденный Александр Петров, рядовой гражданин, пообещал ответить журналистам через неделю. Как будто закона о СМИ начитался, который обязывает чиновников отвечать на запросы редакции в течение 7 дней.
Но ведь Александр Петров в структурах власти не служит, да еще президент Путин публично попросил подозреваемых по делу об отравлении в Солсбери рассказать о произошедшем в СМИ. Неужто для подготовки ответа нужно столько времени? Профессионалов, что ли, в этой среде поубавилось? Алексей Навальный тоже ответит только через 12 дней, поскольку сидит в тюрьме. Но ведь остальных российских участников этих запутанных многоходовок ничто не ограничивает. Или мы чего–то не знаем, и "клубящихся под ковром", равно как и приближенных к ним, ограничивают покрепче, чем тюремными стенами?