Жить в твоей голове. Исповеди нейрохирурга Марша

Кипы книг Генри Марша высятся монбланами среди раскладок бестселлеров и раскручиваются по всем правилам маркетинговых атак. На обложке пожилой, вызывающий доверие (очки, морщины) доктор, он же автор, далее выносы про мировую сенсацию и всемирную знаменитость — а если у кого нет времени на старое доброе чтение под абажуром, то вот, в подмогу уже и аудиоверсии (весьма благородно начитанные).

Я из–за всех этих торговых потуг, рассчитанных на спрямленные сериалами мозги домохозяек в возрасте ±50, книг нейрохирурга Марша сторонился. Но, как выяснилось, зря.

Дело в том, что доктор Генри Марш — это такой британский аналог Татьяны Никитичны Толстой, когда бы той пришлось сменить пол, профессию и страну обитания, но удалось бы сохранить ехидство и сумасбродство, за которые, впрочем, ее любишь особо (потому что влюбляемся мы не в правильное, а в уникальное).

Доктор Марш — это абсолютно неправильный пишущий книги нейрохирург. Рецепт книги правильного нейрохирурга прост, как рецепт манной каши: сначала растолковать условной домохозяйке азы профессии, потом рассказать о самых тяжелых случаях (чтобы сначала было страшно, но потом — ах! чудо!), ну, и на добавку физиологический ликбез. Типа "вот, дорогие мои, это кора больших полушарий, а это базальные ганглии".

А доктор Марш вместо этого несет черт–те что, как будто его самого несет, как щепку, в потоке жизни, омывающей пожилого лондонского врача.

Так что вот вам истории пациентов, которых Марш случайно превратил в калек, сделав ошибку во время операции. Потому что нет хирургов без персональных кладбищ, о чем все, кроме Марша, предпочитают помалкивать.

Вот история его коллеги с Украины, у которого частная клиника и которому Марш помогал–помогал два десятка лет, а потом отказал — просто потому, что частная клиника хочет всегда оперировать (это ее доход), а Марш считает, что порой лучше не оперировать, сказав больному, что в его ситуации будет достойнее (то есть примерно зная оставшийся срок) умереть.

А вот вообще истории, к медицине отношения не имеющие: как Марш развелся с первой женой (а началось с его измены), как купил во втором браке домик на берегу канала, который местная шантрапа во время его отсутствия грабит.

Или вот звучащий crescendo пассаж о fucking государственной системе здравоохранения Великобритании — тупой, идиотской, где вместо врачей сплошь эффективные менеджеры (тут Марш в язвительном бомбометании достигает убойной силы уже не Толстой, а Новодворской). Да при этой fucking системе ординаторы не имеют шансов превратиться в хирургов! Хотя опыт врача всегда добывается за счет здоровья больного — вот и еще один пациент останется парализованным до конца своей теперь уже вегетативной жизни…

Господи, что несет этот несдержанный (может броситься с кулаками на санитара или зафигачить инструментом в стену операционной!), яркий, ехидный, ошибающийся, спокойно рассказывающий о сторонних биопсиях и собственном простатите врач?! Что он такое творит?!

Я полагаю, что 68–летний Генри Марш отдает себя этой книгой миру примерно так же, как больной врач отдает себя в руки коллеги. Он знает, что стыд, или сексуальные табу, или правила приличия ничего не значат в медицине, имеющей дело с реальностью как она есть: с варикозным расширением вен, с опухолями мягких оболочек мозга, с двойным недержанием у стариков. И Марш превращает персональную реальность в своего рода медицинскую — тем, что перестает утаивать что–либо о себе, включая постыдное, глупое или гадкое. Это не амбивалентность по отношению к добру и злу — это публикация личного списка черных и белых дел. Можете, если хотите, сопоставить с ним свой. Ошеломляющее впечатление, признаться. Не знаю, читали ли вы "Исповеди" святого Августина или Жан–Жака Руссо, но я бы спокойно поставил Марша на ту же полку.

Ах да, пока не забыл, пара замечаний. Первое: "Призвание" хронологически следует за "Не навреди", но читать книги можно в любом порядке. Второе: Марш потрясающе пишет, он в этом смысле действительно двоюродный брат Толстой. Его "Призвание" — это такой "Войлочный век", когда бы войлоком была отделана исповедальня.