Около ноля. "Однажды в Стокгольме" Роберта Будро

Автор фото: Скриншот Yotube
Ян–Эрик Олссон захватил банк Kreditbanken (Стокгольм, Швеция), взяв в заложники четырех работников — трех женщин и мужчину, — которые неожиданно стали сочувствовать своему похитителю.
Никому теперь не нужно объяснять, что такое стокгольмский синдром, все более или менее знают. Поведение заложников описано много раз в специальной литературе, не будем повторяться. Как ни странно, фильма об этом до сих пор не было, разве что документальный, вышедший в Швеции в 2003 году, — но его как раз упрекали в несоответствии фактам. Проблема в том, что лента режиссера Роберта Будро также рассказывает нам "художественную историю" ограбления: она сделана по мотивам статьи "Банковская драма", опубликованной некогда в журнале NewYorker.
Авторы предпочли такой вариант понятно для чего: чтобы рассказать все именно в жанре абсурдной комедии. Конечно, на фоне других захватов, известных сегодня, эта история смотрится не очень пугающе — но заложникам поначалу наверняка так не казалось. Авторов, вероятно, заинтересовал и бесшабашный характер преступника Олссона. Они также, вероятно, пытались увидеть в этой истории прообраз будущего "прозрачного общества" (все впервые происходит в прямом эфире) и реанимировать "дух капитализма" 1970–х — тем более что преступники и жертвы сходятся в итоге на отрицательной "солидарности". Сама природа современного кино сегодня невольно превращает бандитов в "сложных натур" и "противоречивых персонажей"; но при всем желании авторы ничего не могут выжать из характера преступника (Итан Хоук), кроме мгновенных переходов от сентиментальности к жестокости. Актерам, впрочем, удается удержаться на тонкой грани — в итоге понимаем, что "чувства преступника" — это лишь игра случая, и, повернись дело как–то иначе, все могло и закончиться иначе (по счастью, все заложники остались живы). И при всем презрении к прессе, полиции и даже тогдашнему премьер–министру Улофу Пальме (российских зрителей, вероятно, поразит момент, когда и грабители, и заложники запросто общаются с ним по телефону — что как раз правда, так и было) — все–таки мы сочувствуем жертвам, а не преступникам.
В таком случае можно было бы ожидать более подробного рассказа о самих жертвах. Но вместо этого авторы сосредоточились на одной из героинь (Нуми Рапас); в силу опять же самой природы кино она оказалась в итоге перегруженной различными функциями. И должна, подобно мифологической исполинше, держать на своих плечах весь каркас повествования. В ее поведении можно при желании разглядеть зачатки будущей эпохи толерантности (готовности понять даже тех, кто угрожает тебе лично); но все–таки не стоит преувеличивать способность авторов к обобщениям. Слабое предположение, что фильм попытается всерьез объяснить природу этой "солидарности с грабителями" также не оправдалось: ничего другого, кроме как довести драму до абсурда, авторы не могут.
Все это довольно странно — обычно американское кино (в нашем случае американо–канадское) дотошно следует фактам, пытаясь проникнуть в суть трагедии, и почти никогда не позволяет себе отсебятины. Здесь же, как мы догадываемся, ее с избытком.
Но, поскольку, с другой стороны, и каких–то больших ошибок авторы не допустили, можно оценить фильм в итоге как игру с нулевым счетом.