Все под охрану. Способ сохранения сталинской архитектуры в Петербурге

Автор фото: Сергей Коньков

Что общего между Троицким рынком и Институтом целлюлозно–бумажной промышленности? Сталинская архитектура и намерение их снести.

За что так любят Таллин или, к примеру, Вильнюс? Согласитесь, не только за средневековье, которого у нас нет. И даже не за флер западной жизни. Но, скорее, за уют и живописность: идешь по улице и никогда не знаешь, что тебя ждет, любой закоулок манит неожиданностями. Прогулка по этим городам — интрига без конца.
У нас по–другому. Не зря Петербург так яростно ругали романтики за форменный мундир и выправку на плацу. Но оттого так ценятся непонятные места, совсем вроде бы и не наши, но на самом деле очень петербургско–ленинградские. Вот и Апраксин двор — это бездна неожиданностей. В сравнении города с лавкой старьевщика есть свое обаяние — всегда можно надеяться откопать какой–нибудь шедевр, на крайний случай — забавную безделицу.
Как ни грустно, но именно такие курьезы город теряет. Вот, к примеру, много говорят о реконструкции рынков, о том, как их превратить в новые места гастрономического досуга. В одном из проектов Конюшенного ведомства, например, предлагают устроить рыбные ряды. А на этом фоне принимается решение снести Троицкий рынок.
Это добротная, качественная сталинская постройка, хорошая неоклассика 1951 года, автор ее — сломленный системой представитель школы Малевича Лазарь Хидекель. Уже этого хватило бы! Мало того что здание неплохое, но и функция уместная — в центре города должна продаваться одежда разного уровня доступности, это живое место. А самому кварталу придает еще больше жизни, тут — собор, махина классицизма, сбоку жилой дом, с другой стороны — благороднейшая больница. Пестрый, лоскутно разноцветный кусок. Днем все бурлит и пузырится, вечером затихает, до семи можно и насквозь пройти от собора к Фонтанке.
Но нет, продано: принято решение снести, и уже утвержден проект элитного (других не держим) жилого дома. Проект занудный и вульгарно дизайнерский, из достоинств — разве что проход к Фонтанке сохранят. Пока. И это не шило на мыло, а ладную архитектуру на заурядную. И панораму Фонтанки и Крюкова канала опошлят. Вот тут–то разница между ленинградским качеством и неопетербургским стандартом вся и видна. Даже на игру с соседней эклектикой авторы не решаются. Чего мы хотим — города банальностей? При том, что контрольных функций у города больше, чем где бы то ни было, — ответственные ведомства сопротивляются недостаточно.
А на 2–м Муринском собираются снести бывший Институт целлюлозно–бумажной промышленности 1955 года замечательного ленинградского зодчего Бориса Журавлева. Это едва ли не единственное здание в том районе, которое запоминается. Импозантная сталинская постройка с колонным портиком выглядит как чудом занесенное в тот край губернское управление николаевской эпохи, причем из зажиточных местностей. Чтобы ее снести, надо совсем не любить архитектуру. У нас утрачено уже столько сталинских зданий, что давным–давно напрашивается поставить их под охрану. Вспомните хотя бы ДК первой Пятилетки. И кто теперь скажет, что "Мариинский кинотеатр" лучше? Пожалуй, никто, кроме Гергиева.
Ватный остров от Верховного суда спас сам президент; у объектов поскромнее, видимо, надежда только на губернатора. Николай I лично утверждал все постройки в Петербурге и Петергофе. Неплохой пример для нашего времени. Ответственность обязывает.