Француженка Марин Танги начала управлять первой галереей, когда ей был всего 21 год. Тогда она поняла, что концепцию нужно менять, и создала первое в мире агентство для художников MTArt. Она отбирает таланты, помогает им найти студию, продвигает и, наконец, находит покупателей. В 2018 году Forbes включил ее в свой рейтинг "30 до 30" в номинации "Культура и искусство".
Сейчас только и разговоров, что про грядущий кризис. У вас своя галерея, вы не боитесь рецессии?
— На мой взгляд, рынок искусства и фондовый рынок все–таки несопоставимы, игроки на нашем не так подвержены кошмару рецессии. Так что я бы не сказала, что здесь есть о чем беспокоиться в плане покупки работ. Да, инвесторы на время прекратят вкладывать в компании на этом рынке, но мы, например, сейчас денег не собираем, так что чувствуем себя спокойно. Кроме того, мы не вкладываем в художественные работы, которые легко подвержены спекуляции. Если у вас биткоины, наверное, вам стоит волноваться, а у нас все хорошо.
Говорят, женское искусство стало очень популярно. Это правда?
— Я думаю, женское искусство просто долгое время не замечали, так же как и работы художников неевропейского происхождения. У нас в агентстве сейчас и мужчины–художники, и женщины одинаково успешны. Приведу в пример двух наших самых продаваемых авторов: это мужчина из очень обеспеченных слоев населения и темнокожая женщина из очень необеспеченных слоев. Это показывает, что времена поменялись, предрассудки уходят. И сейчас намного больше инвестиций в таких недооцененных авторов по сравнению с тем, что было даже 40 лет назад.
Artprice пишет, что в 2019 году продажи на аукционах в Китае упали на 12%, в США — на 20%, а в Британии — на 25%. С чем это может быть связано?
— Очевидно, весь рынок сейчас в переходной стадии из–за смены поколений. Бэнкси еще лет десять назад был уличным художником и не был серьезно вовлечен в арт–рынок, а сегодня он на нем определяющая фигура. Я думаю, изменения связаны с тем, что на рынок приходят новые коллекционеры. Мы и по себе это видим: очень много технологических инвесторов, очень много людей в возрасте старше 30 лет. Сейчас они вряд ли купят что–то на аукционе, но в будущем будут это делать. Просто для этого самим аукционам нужно становиться более прозрачными, более инновационными.
То есть это те самые миллениалы, которые меняют рынок? Что они еще изменили?
— Я могу говорить только о нашем опыте, учитывая, что мы все–таки новички на этом рынке. У нас среди клиентов и опытные успешные коллекционеры, и молодежь. Я бы сказала, что молодые клиенты покупают искусство, потому что они покупают историю, которая стоит за работой. И для них это очень важно, потому что они используют соцсети и хотят поддерживать действительно вдохновляющие истории. Это одна из основных причин покупки.
Во–вторых, они также покупают моральные ценности художника. Если у художника нет какой–то общественной идеи, с которой можно себя ассоциировать, они его не купят. И в–третьих, они воспринимают это как инвестицию. Это важно именно для молодежи. Для 50–летних состоятельных коллекционеров такие вещи менее важны, они могут позволить себе потерять деньги. А молодежь очень заботится о том, во что вкладывает. Поэтому они задают кучу вопросов, они хотят увидеть графики роста цены, хотят знать обо всех выставках, партнерствах художника, чтобы понимать свои риски.
С другой стороны, у этого поколения очень много информации. Еще 10 лет назад вы бы не могли сами найти цены, кучу закрытой информации о художнике. А сегодня это реально, вы можете проследить всю его карьеру, увидеть, кто пользуется спросом, можете узнать, что пресса пишет, что пишут в соцсетях, как хорошо этого художника выставляют. Таким покупателям даже советник не нужен, поэтому все чаще они предпочитают напрямую поддерживать художника. Но это для нас даже и хорошо, потому что мы как галерея всегда вкладывали не в работы, а в самих художников.
Это правда, что на таком рынке не выжить без пиара?
— Да, но так всегда ведь было. Пикассо поддерживал партнерство с андерграундными движениями Парижа. Или вспомните Микеланджело и его блестящий брендинг с Медичи. Это успешно работает везде: и в кино, и в музыке, и в искусстве. Люди покупают бренды, они покупают их из–за репутации. Даже на классическом рынке любая инвестиция становится успешной только потому, что бренды продолжают расти.
А дорого создать легенду, которая привлечет внимание к художнику?
— Определенной цены быть не может. Все ведь зависит от контекста. Если вы поймаете тренд, то люди будут следовать за вами. И даже много делать не нужно, просто создать хорошую историю, принять участие в правильных мероприятиях — и все, у вас уже есть маркетинг. Так что это все не про цену, это про правильные действия и понимание процессов коммуникации. Можно огромные деньги заплатить пиар–агентству, но, если они не знают, как вашу историю вписать в общественный контекст, это будут деньги на ветер.
Онлайн–продажи сильно изменили экономику. А что с рынком искусства? Все–таки нельзя же через Instagram работы воспринимать…
— Ну, если честно, я сейчас в Колумбию вынуждена была летать, потому что коллекционер нас заметил, а потом пригласил встретиться и поговорить на ярмарке. Но вообще за счет онлайна в разы выросли возможности доступа к нужным людям: коллекционерам, художникам, журналистам. Сейчас выстроить отношения можно очень быстро.
Что касается онлайн–продаж, то, как и везде, важна репутация. Если художник успешный, то он будет отлично продаваться и онлайн. Можете сравнить это с рынком модной одежды: вы ведь покупаете вещи на проверенных сайтах, и это будут бренды, которым вы доверяете. Но сначала нужно заработать это доверие.
