Назывался он Les Cahiers du cinema ("Кинематографические тетради"), выходил без малого семьдесят лет и не просто описывал, а действительно влиял на то, как развивался все эти годы кинематограф. Здесь начинали как критики будущие великие режиссеры Жан Кокто, Робер Брессон, Жан–Люк Годар, Франсуа Трюффо. Именно "Кайе" выкинул из французских кинотеатров множащиеся и множащиеся экранизации классики, именно "Кайе" запустил французскую "новую волну", конечно, "Кайе" вывел Хичкока из категории Б на территорию высокого искусства — да что только сегодня, ретроспективным взглядом, не хочется приписать (и приписать справедливо) "Кайе".
Авторы "Желтых тетрадей", как презрительно называли журнал его противники (дескать, здесь "злословят желторотые юнцы", место которым в "желтом доме"), не шли на компромиссы и не брали пленных. Они следили за тем, кто и что снимает, кто и что говорит, кто и о чем думает. В 1953 году, когда после премьеры на Венецианском кинофестивале "Происшествия на Саут–стрит" маститый французский критик старого образца Жорж Садуль обозвал любимого "Кайе" Сэмюэля Фуллера "МакКарти кинематографа", новые авторы пошли в смертельную атаку, закидывая седую голову видного историка кино гневными текстами. Годар тогда и вовсе призывал к физической расправе.
Авторы "Кайе" мечтали перевоспитать зрителя и, надо сказать, в этом преуспели.
Конечно, как большинство "уникальных журналистских коллективов", коллектив Cahiers du cinema не думал о деньгах. Каждые десять лет издание вплотную подступало к банкротству, меняло владельцев и каким–то чудом оставалось на плаву, не изменяя принципам, заложенным отцами–основателями. Первый серьезный сдвиг произошел в 1988 году, когда издательство, выпускавшее "Кайе", выкупила пресс–группа Le Monde. Корпорация настойчиво попросила "расширить" аудиторию, редакция раскололась: одна ее часть поддерживала новых постмодернистов вроде Каракса, Тарантино и Линча, параллельно выстраивая пантеон новых классиков: Спилберга, Лукаса, Копполы, другая — строчила обзоры на реалити–шоу и видеоигры. Аудитория от таких нововведений не то что не расширилась, а наоборот, в недоумении отшатнулась. Через несколько лет "Кайе" отказался от одновременной игры на двое ворот и сконцентрировался на том, с чего все начиналось.
Финишная, как теперь очевидно, прямая "Кайе" тянулась с 2009 года, когда журнал выкупил бывший владелец издательского дома Phaidon Ришар Шлагман. Первым делом он остановил киноведческо–издательскую деятельность коллектива. Между тем именно книжный бизнес долгое время являлся основным источником дохода. Каждый год "Кайе" уходил в минус, и пускай в 2019–м впервые за годы показал рост розничных продаж на 4% — все равно остался убыточным предприятием.
Читайте также:
Кино
Стены рухнули. "Паразиты", переписавшие историю
Шлагман пытался организовать краудфандинговую кампанию (провалилась), искал инвесторов (не нашел) и, наконец, согласился на продажу ресурса. Тут–то на горизонте и возникла группа из двадцати человек: богатых продюсеров и крупных бизнесменов, среди которых акционеры все той же Le Monde и Liberation. Сначала они заверили коллектив, что никаких изменений в редакционной политике не планируется, но тут же назначили Жюли Летифю (генерального представителя Общества французских кинорежиссеров и организатора секции "Двухнедельник режиссеров" на Каннском кинофестивале) редакционным директором. Чуть ли не первый указ Летифю: поддержка французского кинематографа и уделение особого внимания всему "околокино" (светская жизнь, скандалы, свадьбы, разводы, сделки).
Редакция не стала искать баланс, уволившись тут же и в полном составе. Штатных сотрудников поддержали восемь постоянных авторов. "Читатель останется с супом, а мы не собираемся подавать ему тарелки, даже если пространство борьбы сужается, все равно надо его занимать, а не отдавать врагу, отсутствие критики ставит в опасность искусство", — заявил экс–главный редактор Стефан Делорм.
Вот, как говорится, и фулл–стоп, точка. Не стало, как мы написали вначале, самого знаменитого в мире журнала о кино, по крайней мере в привычном его виде. Может быть (и скорее всего), под известным брендом соберутся новые авторы (но интересно, конечно, посмотреть, кто осмелится), может быть, журнал будет выходить, но нам, в России, не надо объяснять разницу между НТВ и НТВ. На обложке последнего выпуска, сверстанного, кажется, до печальных событий, — комик Бастер Китон и подпись: "Новые задачи". Ну да, они и есть. Опять же знакомая нам всем здесь формулировка.
