Обнуление экономики

Если так пойдет и дальше, то девяностые, которыми нас любит пугать начальство, покажутся игрушками

Первый же месяц карантина обошелся российской экономике в 12% ВВП, как сообщило Минэкономразвития. Для понимания: в 1942–м годовой ВВП СССР сокращался на 24%. То есть на вопрос, победим ли мы вирус карантинами, можно ответить: конечно! — будет такая борьба за здоровье, что живые позавидуют мертвым.
Самое очевидное последствие очередного карантинного поветрия — это даже не обнуление потребительской экономики само по себе. Это очень быстрое — гораздо быстрее, чем может нам показаться, — сокращение человеческого капитала и снижение зарплат. Профессор Николас Блум из Стэнфорда, один из мировых экспертов по проблемам занятости, первым обратил внимание, что в пораженных карантинами экономиках происходит масштабное перераспределение рабочих мест, и, как вы можете догадаться, не в пользу работников. Да, есть отрасли, где растет спрос на труд. Но это спрос на "плохие" рабочие места, "доставщик пиццы" и "упаковщик товаров" — так себе профессии. К тому же на десять убитых карантином трудовых "позиций" приходится всего три новые. В целом, по оценкам Блума и его коллег, больше 40% сотрудников, отправленных в вынужденный отпуск, на свои рабочие места вернуться не смогут никогда. Произойдет это из–за изменения спроса от страха перед вирусом; из–за банкротства низкомаржинальных бизнесов, не переживших карантин; из–за внутриотраслевого перераспределения. Исследователи из Стэнфорда опираются, разумеется, на американскую практику, но сделанные ими прогнозы могут быть экстраполированы на нашу реальность.
Само по себе ожидание "второго карантина" может оказаться хуже "карантина первого", в том смысле, что работодатели не захотят рисковать, нанимая сотрудников, и предпочтут свернуть бизнес. Уже сейчас официальный уровень безработицы в России достиг 5,6% от рабочей силы, и, как прогнозирует Минтруд, число незанятых будет расти на протяжении июня. При этом надо понимать, что реальная безработица окажется как минимум вдвое больше, только будет замаскирована под снижение продолжительности рабочего времени и т. п. Люди, в свою очередь, понимают ситуацию, в которой оказались, и предпочтут экономить. Кредитная нагрузка, по данным Центрального банка, побила рекорд: 11,9% доходов россиян уходит на выплату кредитов, а 23% заемщиков отдают кредиторам 80% ежемесячного заработка.
Всплеска потребительских кредитов, которые расшевелили экономику в 2009 и 2015 годах, ждать не приходится. Значит, будет сворачиваться потребление. Меньше потребление — меньше спрос — и так далее.
Начальство не видит в коллапсе потребительской экономики ничего страшного по трем причинам. Во–первых, оно уверено, что его собственное потребление никак не пострадает. Так оно и происходит, да и сам коронавирус наши селебрити переносят как обычный грипп. Во–вторых, власть рассматривает ситуацию в экономике исключительно через призму баланса макроэкономических показателей: например, запретили выезд за границу — снизили спрос на валюту на $20 млрд. В–третьих, руководство искренне верит, что крах рынка труда должен будет обернуться ростом промышленности: за счет снижения доли зарплат в себестоимости продукции вырастет прибыль предприятий. Отсюда, кстати, растут корни разговоров про "отказ от нефтяной иглы" и "модернизацию".
Так что новый карантин станет шагом на пути "окончательного решения потребительского вопроса".
Начальственная фантазия видит новую российскую экономику похожей на южнокорейскую, только образца шестидесятилетней давности. Несколько промышленных холдингов, конкурентоспособность которых обеспечивается минимальными зарплатами, плюс сырьевой комплекс, страхующий бюджет.
Реализации таких планов всегда мешала сохранявшаяся у россиян возможность ускользнуть в какой–нибудь самодеятельный промысел, запретить который начальству никак не удавалось. Но теперь карантин позволит это сделать.