Свою знакомую М. я встретил этим летом в маленькой балканской стране. Страна была похожа на хорошенькую кошечку, явно глядящую (судя по речи на улицах) в сторону Австрии или Германии. М. — с ее азиатскими скулами, заразительным смехом и той холеностью деловых женщин, что заставляет застывать возраст на отметке примерно 30 лет, — смотрелась на фоне местного стиля жизни шикарно. Стиль жизни был милый, но с ленцой. А М. была — кипение крови, коня на ходу остановит, у коня из ноздрей дым…
Мы не виделись лет шесть. В Москве М. была преуспевающим медиаменеджером. А в этой стране занимается просто продажами. Получила ПМЖ и теперь ждет, чтобы подать на гражданство. По–местному болтает уже свободно. В Москву возвращаться не собирается: "Я не дура. Надеюсь, ты не будешь спрашивать, как я могла променять Москву на задворки?.."
Я только хмыкаю. В последней эмиграционной волне среди моих знакомых мало тех, кто уезжает в Нью–Йорк, Лондон, Берлин, Мюнхен, Париж, — как раньше. Куда больше тех, кто едет в славянские страны Европы. Крупный специалист по церковнославянскому языку теперь в Словакии. Известный галерист — в Черногории. Преподаватель музыки — в Болгарии. Один знакомый журналист в Словении, другой — в (или на?) Украине. Несколько человек в Польше. Про Чехию вообще молчу: популярнейшее направление!
Причина? М. решила уехать, когда у нее в Москве было все: карьера (блестящая), квартира (кажется, не одна), машина (тоже не одна), муж (кажется, третий). "Но после Крыма я поняла, что дальше будет только хуже". Она имела в виду даже не политику. М. как раз не слишком политизирована: просто ей западный уклад представлялся таким же нормальным, как сон на чистых простынях или мытье рук перед едой. Тут было другое. Она, привыкшая в 8 утра сидеть на деловом завтраке, а в 10 вечера на деловом ужине, осознала важную вещь. В России необходимо зарабатывать огромные деньжищи, чтобы за них на короткое время покупать себе иллюзию, что ты тоже живешь как в Европе. И даже тогда у тебя не будет чистого воздуха, парка с оленями и безопасной поездки на работу на велосипеде. К тому же у нее возраст подходил к сорока. И дети–школьники подрастали. И она стала выяснять: в какую страну на каких условиях возможна эмиграция. И какова пропорция "усилия — результат": хотя бы с точки зрения перспектив для детей.
И вот тогда обнаружилось, что Великобритания или Германия — не лучшие варианты: эмиграционные заборы высоки. Кроме того, жизнь в Лондоне слишком схожа с Москвой, а немецкий быстро не выучить.
В отличие от славянских языков, в которых большинство слов нам понятны. Услышав один раз, что "pozor!" значит "внимание!", "sladoled" — "мороженое", а "upokojenec" — ха! — "пенсионер", уже не забудешь.
И переезд в маленькую, так похожую на Австрию страну, где из столицы час езды до Адриатики и полчаса — до гор, означает моментальное повышение качества жизни. Безо всяких огромных деньжищ.
У них в офисе заканчивают работу в 4 дня, между прочим. А по пятницам М. вообще на работу не ходит.
"Те, кто остался в Москве, до сих пор вертят пальцем у виска на мой выбор. А я смотрю на прежнюю жизнь с ужасом: ребят, да вы что! Мы тут вшестером взяли яхту, у двоих шкиперские дипломы были, неделя в море — такой кайф! А вышло — и аренда, и еда на борту — всего по 350 евро на брата! Да я только сейчас начинаю жить!"
И никакие березки не снились. Проблемы были только со старшей дочерью. Она после Москвы кричала: "Ты куда меня привезла?! Что мне здесь делать?! На каком языке говорить?!" Но через три года, когда уже болтала на местном как на родном, когда поступила в университет и поехала по студенческому обмену в Амстердам, извинилась, поняв, что для нее именно отсюда открыт весь мир.
Мы еще поболтали за кружкой радлера — смеси пива с лимонадом, — а потом я спросил про мужа. "Он разрывается между двумя странами. В Москве он почти знаменитость и боится потерять социальный статус. А мне на этот статус давно плевать — зачем он мне, если я наслаждаюсь жизнью? Ему я сказала, что никогда и ни за что в Россию не вернусь. Ты меня понимаешь?"
Я в ответ прикрыл глаза. Очень удобный жест, который каждый может истолковать, как хочет.
