Жизнь современного Петербурга сосредоточена в его историческом центре. Здесь работают, отдыхают, учатся. А можно ли изменить ситуацию и функционально разнообразить привычные нам спальные районы? Как это повлияет на город и сохранение его уникальной атмосферы? Об этом и об основной задаче, которая стоит перед современной архитектурой Санкт-Петербурга, рассказал российский и немецкий архитектор, руководитель архитектурного бюро СПИЧ Сергей Чобан.
Новый язык архитектуры
Петербург — совершенно уникальное произведение. При его создании традиции выдающихся европейских городов — Парижа, Рима, Венеции, Амстердама — были положены на абсолютно уникальный, обладающий глубоким дыханием ландшафт Невы и ее берегов. В этом городе основная масса домов имеет примерно одинаковую высоту около 20 м и фасады, в которых оконные проемы занимают не более 40-50%, а остальная часть фасадной поверхности — спокойный рельеф. Красивый, ритмичный фон, не рвущий себя сам. На этом фоне выступают отдельные доминантные сооружения, у которых в историческом европейском городе всегда был утончающийся кверху силуэт. И вот это ощущение горизонтальной линии с утончающимися кверху силуэтами и есть традиционный европейский город. При этом таких силуэтов в Петербурге менее 20% от всего количества зданий в центре. Это и есть петербургская небесная линия.
Россия, Санкт-Петербург. Повседневная жизнь в Санкт-Петербурге.
Что делает современная архитектура последние сто лет? Она говорит, что не нужно соблюдать историческое соотношение стекла и стены на фасадах фоновой застройки. То есть можно делать больше стекла и даже возводить целиком стеклянные здания. Или использовать ленточное остекление, или большие окна, которые по площади занимают больше традиционных 40–50% фасада. В современной нам архитектуре преобладают плоские, а не скатные кровли. Для иконических сооружений исчезла догма «верх легче низа». Вспомним хотя бы знаменитые горизонтальные небоскребы Лисицкого, гиперболический параболоид Леонидова в ансамбле зданий его проекта Народного комиссариата тяжёлой промышленности. Они показали, что здание может быть одинаково объёмным вверху и внизу, может утолщаться кверху. И в этом смысле силуэт современного города отличается от исторического. Доминантами становятся здания предельного прагматичного назначения — офисного и жилого, в которых все этажи (и особенно верхние) одинаково востребованы, а в градостроительных регламентах отсутствуют требования утоньшающегося архитектурного навершия, не наделённого функцией. Поэтому в таком современном здании навершие далеко не всегда оказывается легче основания и часто имеет ту же или даже большую поэтажную площадь, чем нижние этажи. В результате мы получаем в качестве фоновой застройки частично стеклянные здания, то есть гораздо более рваный фон. А в качестве доминант — здания, у которых может оказаться более тяжелым навершие, а не база. И это изменение в языке архитектуры новых районов по отношению к языку архитектуры исторического центра произойдёт в любом случае. Но, например, соотношение 20–30% доминант и 70–80% гораздо более низкой фоновой застройки, характерное для исторического центра, можно было бы прописывать в регламентах для новых районов и тем самым добиваться ансамблей, которые по своему характеру приближались бы к качеству исторического центра. Хотя я шёл бы дальше. Я бы ушёл от ленточного остекления, ушёл бы от целиком стеклянных зданий и в фоновой застройке новых районов. Современные здания — доминанты в любом случае будут выглядеть иначе, чем исторические. Они могут быть разными и далеко не всегда будут превращаться в утоньшающийся силуэт башен, колоколен и куполов.
Точки притяжения
Петербург только на 30–40% состоит из исторического центра. Больше половины города занимают новые районы, которые, к сожалению, не обладают столь яркой идентичностью. При этом нельзя забывать, что здесь проживает почти 6 млн человек. И большинство из них живет и работает не в историческом центре, а в районах, где, начиная с советского времени, было сделано очень много типовых, проходных, недостойных качества исторического Петербурга вещей. Поэтому колоссальной задачей, которая стоит и только и может стоять перед современной культурой и современным градостроительством является внесение своеобразия и качества архитектуры в эти районы.
Это разговор не только об архитектуре, но и о функциональном насыщении новых районов. Важной по своей значимости инициативой могло бы стать распространение тех сокровищ, которые есть в исторических музеях, в театральных и культурных институциях во все части города за счёт создания филиалов. Это позволило бы жителям огромных территорий иметь свои символы. У нас же большое количество собраний, которые не имеют постоянной экспозиции, лежат в запасниках. Как прекрасно было бы филиалы крупных культурных институций вынести в новые районы, сделать для них действительно знаковые на языке современной архитектуры здания. Сделать их новыми символами этих районов. Вокруг них можно было бы группировать не только жилую, но и деловую активность. Это позволило бы изменить ситуацию, когда в центре находится всё — и культурные ценности, и центры власти. Если город растёт, должно расти и количество точек притяжения. Иначе все будут стремиться только в одно место — в центр. Это и есть для меня основная задача, которая стоит перед современной архитектурой Санкт-Петербурга. Это огромное поле для деятельности.
Россия, Санкт-Петербург. Россия, Санкт-Петербург. Повседневная жизнь в Санкт-Петербурге. Прогулочные катера на реках и каналах Санкт-Петербурга.
Второе поле для деятельности и не менее важная задача — сделать город и его исторический центр дружественными для горожан. Годами, веками, поэты и писатели воспевали образ Петербурга как очень холодного и безлюдного города. Закованного, как часто говорится, в гранит. От современного города ожидается взаимодействие с человеком, дружественные, не отторгающие отношения между мегаполисом и его жителями. Это очень сложная и важная задача для такого выдающегося города — архитектурного памятника. Но её можно решить. В качестве примера могу привести прекрасное решение компании West 8 и заказчиков проекта "Новая Голландия", которые превратили абсолютно неприступную и не используемую городом таинственную руину в пространство для отдыха. При этом они смогли сохранить особый романтический дух того места.
Стратегии сохранения
Историческая субстанция Петербурга находится не в лучшем состоянии. Это, в том числе, связано с изменением образа жизни — 150–120 лет назад, когда этот город активно строился, были другие представления о комфорте. И как совместить эту историческую субстанцию, которую нам обязательно нужно сохранить, с нашими сегодняшними представлениями о качестве жизни и работы в жилых и общественных зданиях? Как соединить эту абсолютно ценную во всех деталях застройку с сегодняшними требованиями к качеству дворовых, общественных пространств? При том, что нельзя допустить, чтобы потрясающие исторические интерьеры и дворы разрушались и исчезали из-за неумелого использования, отсутствия ремонта и других причин. Потому что Петербург силён не отдельными знаковыми сооружениями, хотя они в городе тоже есть. Он силён как колоссальный градостроительный ансамбль. Каждое из зданий, может быть, и не является шедевром архитектуры абсолютного значения, но все они в сумме являются абсолютным шедевром. Именно поэтому их надо сохранять. Именно поэтому надо сохранять и фасады, и всю структуру, интерьеры, анфилады внутренних дворов — всё это и есть Петербург. Если в какой-то момент кому-то придёт в голову это как-то вычищать путем сноса, это будет страшная катастрофа. Нужно найти очень умный способ изменить качество жизни, не изменив дух города.
Споры о языке
Общественная дискуссия часто ведётся вокруг одного более-менее удачного или неудачного здания. Да, современная архитектура говорит сегодня иным языком, чем она говорила 150 лет назад. Это факт. И я не думаю, что с этим фактом что-то удастся сделать. И отдельные попытки говорить на языке историзированной архитектуры, даже удачные попытки — они всё равно, на мой взгляд, подчеркивают, что это язык ушедшего прошлого. Язык архитектуры, на котором она говорит последние сто лет, может быть использован таким образом, чтобы сделать новые объекты и интересными, и долговечными.
Я давно говорю, что нужно сделать дизайн-код Петербурга. Как исторической части, так и новой. Мастер-план и дизайн-код предполагали бы и регламентацию этажности. Сейчас регламентация этажности в историческом центре произошла и это большое благо. И в новых районах можно уточнить регламентацию, приблизив высоту фоновой застройки к высоте застройки исторического центра. Кроме того, нужно регламентировать, и никакой проблемы в этом нет, насколько открытым, то есть остеклённым, или закрытым должен быть фасад, если ты строишь в историческом центре и в определённых частях новых районов. Никто сегодня не говорит, что строительство пористых фасадов, фасадов с большим количеством остекления как-то более верно, чем строительство домов с окнами. А Петербург это город домов с окнами. Где есть стена и есть окна, а не целиком стеклянные фасады, например. И для фоновых зданий, безусловно, можно было бы такой дизайн-код создать, сказав, что есть стена, есть окно и дома можно строить только так, в том числе и в новых районах. Можно варьировать фасады, но они всегда будут иметь такое соотношение окна и стены. Примеры таких городов и таких регламентаций есть. Нужно регламентировать застройку предусмотренных для нового развития участков, создавая для них мастер-планы, которые станут основой для последующего проектирования отдельных зданий. И вот на стадии создания мастер-планов, эскизов застройки нужно определять этажность, количество остекления, возможность появления более высоких зданий.
Проблема сохранения самой структуры зданий, деталей зданий исторического центра кажется мне более значимой, чем проблема одного какого-то нового здания, которое может быть не впишется в свою микромизансцену. Об этом, безусловно, надо говорить, но это детали, которые можно было бы регулировать дизайн-кодом, по сравнению с угрозой потерять субстанцию существующего стареющего исторического центра.
Город должен сам решать, как ему жить дальше. К диалогу нужно привлекать общественность, руководителей важных городских институций. Да, люди могут сказать, что мои предложения, например, не имеют смысла, что все очень хотят просто ночевать в достаточно средней архитектуре, расположенной в новых районах без каких-то точек притяжения (визуальных в том числе). Если они так скажут — ну, хорошо. Но тогда мне будут непонятны и некоторые претензии, которые эти же люди выдвигают. Например, когда им не нравится некое современное здание театра в историческом центре. А может просто это здание должно было стоять в другом месте? И людям было бы интересно посещать эти точки в двух разных районах города. И архитектура их не оскорбляла бы, потому что вне исторического центра она бы прекрасно работала со своим окружением.
Не надо бояться
В целом исторический центр Петербурга это сформированный ансамбль. Если относиться к нему с уважением и почтением, то в этом ансамбле не слишком много новой архитектуры может появиться. Если не ухаживать за историческими зданиями, они будут разваливаться, если вместо них пытаться строить новые объекты, в обществе периодически будут возникать очень острые дискуссии. Нужно найти способ сохранить этот город в целом, а не только какие-то отдельные его фасады и памятники. Это колоссальная по своей сложности задача, но она должна быть решена. Потому что этот город ценен своим духом, атмосферой, цельными структурами улиц. Он не ценен только тем или иным фасадом. Им тоже. Но не в первую очередь. Их надо сохранить все, а не какие-то отдельные объекты. И я не думаю, что у нас сейчас есть идеи, как это сделать. Сегодня субстанция исторического города существует как-то сама по себе, стареет и дряхлеет тоже сама по себе. Огромное количество деталей и интерьеров мы теряем. И чтобы не ждать, когда это всё развалится само собой, а разумно управлять ситуацией, нужна колоссальная продуманная программа ревитализации исторического центра. Уважительное, бережное изучение всех функций, групп людей, которые там находятся. Ни в какой момент нельзя допустить, чтобы люди с малым достатком были вытеснены из исторического центра. Чтобы не произошло разграничения богатые-бедные. В таком случае мы тоже потеряем этот дух города, потеряем ленинградские лица, которые сегодня ещё видим на улицах.
В историческом центре очень мало мест, где может возникнуть современная архитектура. В основном мы говорим о новых районах. Именно там, в первую очередь должна возникать качественная современная архитектура. И здесь не надо бояться. Отдельные примеры этой архитектуры уже возникли. Я не советовал бы опасаться современной архитектуры или пунктуального изменения небесной линии и в большом историческом центре, включая необходимость освоения серого пояса бывших индустриальных территорий. Небесная линия будет меняться, но каждое из этих изменений нужно очень внимательно обсуждать. Современная архитектура контрастна, в том числе и по отношению к исторической. В современной архитектуре не надо бояться острых, неочевидных и экстравагантных решений. Но нужно о ней дискутировать, не забывая, что всё сглаживая и всё устраняя не получишь интересный объект.
Панорама Петербурга. Вид промышленных районов Петербурга.
В решении проблемы сохранения атмосферы и субстанции исторического центра и одновременно развития комфортной для горожан среды я вижу только возможность движения вперёд к успеху. Потому что в противном случае мы получим физическую потерю исторического центра и его уникальной атмосферы. С другой стороны не совершенствуя градостроительство и архитектуру, не регламентируя высоту застройки и функциональное насыщение новых районов, мы получим по-прежнему безликие спальные кварталы, которые не будут привлекать людей как самостоятельная среда, они будут придатком, приставкой к историческому центру. Я не мог бы сегодня найти большого количества примеров в новых районах таких действительно сделанных для людей ансамблей, в которых были бы и уникальные сооружения, и фоновая застройка, достойные исторического центра. При этом вижу, что исторический центр дряхлеет. Поэтому я считаю, что эти две проблемы стоят перед нами в абсолютно полном объёме.
