Маловато будет: предприниматели потеряли мотивацию масштабировать бизнес

Я считаю, что цель, при которой малый бизнес будет обеспечивать 40% ВВП, достижима. При этом имеют место две тенденции. Во многих сферах наблюдается монополизация рынка, но мы слышим заявления с высоких трибун о необходимости поддержки бизнеса. Провозглашённые цели с точки зрения экономической теории должны дать большую устойчивость нашей экономике. В большинстве сфер наблюдается кадровый дефицит, растут зарплаты, как и требования соискателей. При этом, как часто происходит в период социальной и экономической нестабильности, появляется прослойка вынужденных предпринимателей. Это люди, которые открывают своё дело, чтобы прокормить семью. Этим отчасти можно объяснить рост числа микропредприятий. Компаний, представляющих средний сегмент, мало, что во многом связано с налогами: когда организация переходит из малого бизнеса в средний, нагрузка на неё вырастает. Есть основания сделать систему перехода более плавной. На мой взгляд, с учётом инфляции критерии отнесения бизнеса к микро–, малому или среднему необходимо менять в сторону повышения оборотов. Самозанятость востребована у петербуржцев, это позитивное явление. Люди легализуют свою деятельность, платят с неё в бюджет налоги. Это должен быть естественный эволюционный путь для многих. После самозанятости люди будут задумываться, чтобы открыть ИП или ООО.

По сути, если обратить внимание на теневой сектор, доля которого, по оптимистичным оценкам, составляет 30% ВВП (по пессимистичным — 45%), это будет сплошь и рядом малый бизнес. То, что сейчас мы видим прирост, связано с введением новых налоговых режимов, они стимулируют выход предприятий в наблюдаемую зону. В идеале МСП лучше всего развивается там, где его практически не контролируют. Если обеспечить снижение давления на предпринимателей, это поспособствует росту легализации организаций. При появлении благоприятных условий открытые рыночные ниши заполняются быстро. Однако есть сферы, где бизнес практически невозможно наблюдать. Если не создать привлекательных инструментов легализации, то из серой зоны предприятия не выйдут. Кроме того, когда предприятие вырастает и теряет возможность применения льготных налоговых режимов, оно начинает дробиться. Многие делают свою компанию франчайзинговой путём дробления на микропредприятия. Также следует учитывать, что высокая инфляция привела к росту уровней оборота компаний, а критерии отнесения их к малому или среднему бизнесу остались прежними. Это приведёт к сокращению числа предприятий, вышедших в легальное поле, и поспособствует уходу в тень самозанятых. Порог дохода для самозанятых нужно поднимать до 4 млн рублей в год, если этого не сделать, они будут платить налоги с 2,4 млн, а остальное уводить в тень.

В текущей ситуации при приоритетном развитии производственной сферы цель 40% ВВП теоретически достижима. Для этого должна заработать промышленность малых и средних городов — пищевое, швейное, фармацевтическое производство, отечественные машиностроительные заводы. Всё то, что должно дать импортозамещение. Именно рост новых рабочих мест за счёт новых инвестиций внутри страны может обеспечить рост занятости в сегменте МСП. Если это будут новые высокооплачиваемые рабочие места, мы увидим обратный отток из микробизнеса в работу по найму. МСП гораздо гибче и мобильнее крупного бизнеса, имеют массу плюсов, но государству необходимо проводить последовательную и эффективную инвестиционную и финансовую политику. Надо вспомнить и попытаться реализовать потенциал моногородов. Самозанятость бывает разной — вынужденной и добровольной. Потенциал и эффективность вынужденной невысокие, и этот контингент перетечёт в сферу формального найма. Большая проблема в социальной защищённости самозанятых. Сейчас они сами должны страховать свои риски. Самозанятость сильно сегментирована — от высокооплачиваемых специалистов до курьеров и таксистов. Платформенная экономика развивается стремительно, но слабо регулируется. Нормативная база находится на стадии разработки. Устойчивость самозанятых может возрасти при создании условий кооперации с МСП.

Ставить количественные цели в таком вопросе, как мне кажется, не очень правильно. Важнее понять, чего мы хотим добиться за счёт увеличения вклада малого и среднего бизнеса в ВВП. Могу предположить, что это позволит добиться большей гибкости в реакции на разного рода шоки, повысить производительность труда (по логике, часть рабочей силы должна перетечь в МСП с крупных предприятий), конкуренцию, увеличить количество новых идей, технологий. Есть отрасли, в которых МСП вряд ли смогут появиться из–за высокой капиталоёмкости, — например, добыча и транспортировка природного газа (хотя изменение технологий может это поменять). Однако МСП хорошо работают в сфере услуг (не только населению, но и бизнесу). Поэтому важно понимать, насколько ёмки те рынки, где МСП могут предлагать свои товары и услуги, насколько они заняты крупными игроками, которые практически всегда будут эффективнее с точки зрения издержек, а потому смогут предложить более низкие цены. В условиях развития платформенной экономики часть рынков, на которых могли бы потенциально развиваться МСП, оказывается занята поставщиками товаров и услуг через платформы, что во многих случаях не требует создания бизнеса. Человек может оставаться самозанятым. Мне кажется, стоит ставить цель не по процентам МСП, а по гибкости экономики, её способности справляться с шоками и думать, как усилить эту способность, за счёт чего.