Во вторник, 12 декабря, российская Конституция отметит 30–летие. 12 декабря 1993 года на всенародном голосовании её поддержали 32,9 млн человек, против выступили 23,4 млн. Плюс–минус именно таким было тогда соотношение сторонников президента Бориса Ельцина и объявившего ему войну председателя Верховного совета Руслана Хасбулатова.
К тому моменту с развала СССР прошло уже почти 2 года, а своего Основного закона у новой России так и не было. Страна продолжала жить по Конституции РСФСР 1978 года. В 1992–1993 годах в неё вносилось в среднем 30 поправок в месяц. Делалось это несистемно, и зачастую один постулат начинал противоречить сразу нескольким другим. Это уже был не Основной закон — скорее лоскутное одеяло.
Нормотворческий процесс резко ускорился после сентябрьского ельцинского указа №1400, по которому был распущен парламент, и особенно после расстрела Белого дома 3–4 октября. О том, в какой суете рождался проект Конституции, свидетельствует такая хронология. 15 октября Ельцин подписал указ о всенародном голосовании, но сам ещё толком не видел документа, который предлагалось утвердить. Чтобы голосование было легитимным, проект Конституции подлежал публикации в газетах не позднее 10 ноября. Значит, отдать его в печать нужно было утром 9–го. А закончить согласования — 8–го. Но только 8–го утром документ ложится на стол президента. "Скажу для историков: подписал проект Конституции и, как говорится, поставил последнюю точку 8 ноября 1993 года, в 15 часов 15 минут", — скажет чуть позже под телекамеры Борис Николаевич.
Глава его администрации Сергей Филатов вспоминал потом, что президент взял ручку и финальные правки вносил сам. Радикальными они не были. Пожалуй, самая важная — "формирование", а не "избрание" Совета Федерации. Были и такие, которые сегодня кажутся забавными. Так, Ельцин разрешил президенту "председательствовать на заседаниях правительства".
И всё–таки именно тогда, 8 ноября в 15:15, произошло, возможно, самое поворотное событие для новой России. На голосование была вынесена идея преобразования страны из суперпарламентской республики в суперпрезидентскую. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Могло ли тогда произойти иначе? Можно ли было поискать баланс между двумя ветвями власти? Думается, нет. Остановить гражданскую войну можно было только твёрдой рукой. Это был документ, который, что называется, порохом пропах.
